Чудо электричества

В сиротстве привычном февральском
В бессолнечной хмари зимы
Вольфрама седые спиральки
Нам путь освещают из тьмы.

Наука, привычная людям,
Что сказкой когда-то слыла,
Теперь нам не кажется чудом
Над кухонной гладью стола.

И в чайнике булькает жарко
Основа полночных бесед,
Пастух обнимает свинарку,
И внука тетёшкает дед…

Встревоженно тьма отступает
И пятится задом к плетню,
А лампа горит, не мигая,
Подобно святому огню.

***

Похрустел костяшками привычно
И повесил мятую тужурку.
Чайник есть под бабою тряпичной,
Лампа под зеленым абажуром.

Без нее осталось всё, как прежде.
Словно отлучилась подежурить.
Эфемерна глупая надежда
С лампой под зеленым абажуром.

Не вернется стук ее сапожек,
Взгляд от близорукости с прищуром,
Матовость ее упругой кожи,
В свете лампы с пошлым абажуром.

Можно перевесить занавески,
Выбросить журналы и брошюры,
И поставить стол на старом месте
С лампой под зеленым абажуром.

Можно изменить уклад обычный,
И заняться спортом для фигуры,
Но оставить нужно прагматично
Лампу под зеленым абажуром.

Вдруг придет и скажет: «Как здесь мило!
Ты прости, что я такая дура…
Словно я совсем не уходила
От тебя и лампы с абажуром».

Давай я насыплю чудес

Тащите авоську, котёл, чемодан!
Чудес вам насыплю! Хотите — в карман!
Хотите в панамку, кошель, ридикюль,
Чудес вам насыплю, покуда июль.

Покуда закат над рекой золотой,
В лугах земляника укрыта травой,
И росы теплы и полет ветерка,
Покуда еще не остыла река.

Ты яблоко лопай, хватай самокат!
И слушай симфонию летних цикад,
Ныряй в застоялую воду пруда,
Такого не будет уже никогда….

Тут бабушка внукам печет пироги,
И вам незнакомы льстецы и враги,
Подагра, долги и аресты счетов,
И глупый казенный язык рапортов.

Тут мама в халате и тазик белья,
В ведерке рыбацком блестит чешуя…
Вареньем намазан большой бутерброд…
Здесь нет векселей, ноутбука, банкнот…

Давай я насыплю полфунта чудес,
Пока этот мир до конца не исчез…

Сказка про поленья

Охапка поленьев лежала в углу
В каморке шарманщика Карло.
Они источали тепло и смолу
Сгорая в камине кустарном.

Березка и тополь грустили о том,
Как старость их всех уравняла.
Готовы погибнуть в огне золотом,
Но этого было им мало.

Лишь стоило только камину уснуть,
Как спорили жарко поленья.
В чем их первозданная, вечная суть
И творчества тяжкое бремя?

Одно говорило: «Сгорим без следа,
Кто вспомнит о жаре и пепле?
Для нас путеводная в небе звезда,
Товарки, вы разве ослепли?

О том ли мечтали в чащобе лесной,
Чтоб топливом стать для камина?»
Одно из них было высокой сосной,
Второе — стволом бальзамина.

Второе полено ворчало в ответ:
«Такая созрела идея.
Дадим мы шарманщику ценный совет
Пусть вырежет куклу скорее.

И будет веселый шальной баламут,
На хлеб зарабатывать ловко.
Но только одно пригодится ему
Полено для этой обновки».

Дрова зашумели, толкаясь в углу,
Сучками цепляя друг друга.
Как выбрать одно? По стволу и дуплу?
По ровному сверху отрубу?

Но вечер настал, и ноябрьская стынь
Сквозь щели проникнув змеино,
Тот спор прекратила решеньем простым,
И все оказались в камине.